зависимость одного события от другого (Pol., Ill,
32; VIII, 4, 2). Для Полибия историк был
одновременно и политическим наставником,
который мог влиять на общественное мнение,
Диодор же воспринимает историка только как
наставника нравственности.
Рассуждения Диодора о полезности истории
более всего перекликаются с соответствующими
идеями Исократа, рассматривавшего историю как
общее для всех наследство, которым можно
воспользоваться в нужный момент, и видевшего в
ней сокровищницу примеров, иллюстрирующих
благородные и порочные поступки (Paneg. 9; ср.
Diod., I, 3, 5, 7-8). Подчинение историографии
задачам этики было следствием широкого
взаимодействия риторики и истории. Образец
этого взаимодействия продемонстрировал
Исократ, рассматривавший речи как средство
упражнения моральных качеств личности. Он
широко пользовался панегириками и моральными
проповедями, сопровождая их возвышенными
рассуждениями, наполненными либо
романтическим восхищением (εγκώμιον), либо
патетическим недовольством (φόγος) в отношении
событий и деяний как прошлого, так и
настоящего. Эти εγκώμια и φόγοι, перекочевав в
сочинения историков, стали впоследствии
