слишком незначительны, чтобы оказаться
достаточным основанием для войны. Но неправое господство всегда начинается с
требования о чем-нибудь малом, ведь когда персы требовали у лакедемонян воды и
земли 59
, никто и не думал, будто им не хватает комка
земли и глотка воды! (8) И римляне делают такого же рода пробу, требуя двух
городов. А когда другие города увидят, что с двух из них снято ярмо, они тут же
перекинутся на сторону народа-освободителя. (9) Даже если свобода не
предпочтительнее неволи, все же упование на перемены милее всякого незыблемого
порядка вещей. 18. (1) На совете присутствовал акарнанец Александр. Некогда он
был другом Филиппа, а недавно, оставив его, прибег под покровительство более
пышного Антиохова двора. (2) Хорошо зная Грецию и будучи знаком с римлянами, он
вошел в такую дружбу с царем, что присутствовал даже на тайных совещаниях. (3)
Заговорил он так, словно обсуждался вопрос, где и по какому замыслу вести
войну, а не о том, вести ли ее вообще. Победа, утверждал он, обеспечена, если
царь переправится в Европу и выберет для войны какую-нибудь часть Греции. (4)
Этолийцев, живущих в самом сердце Греции, Антиох найдет-де уже вооружившимися;
будучи застрельщиками войны, они готовы ко всем ее тяготам. (5) Ну а что до обоих,
так сказать, флангов Греции, то Набис со стороны Пелопоннеса начнет поднимать
все и вся, стремясь вернуть себе Аргос и прибрежные города, откуда римляне его
выгнали, замкнув тем самым лакедемонян в их стенах; (6) а со стороны Македонии
Филипп схватится за оружие, лишь только заслышит звук боевой трубы. Уж он-то,
Александр, знает дух, знает чувства этого человека. Ему известно, что в этой
груди бурлит такая ярость, какая бывает у диких зверей, когда их держат в
клетке или на цепи! (7) Он, Александр, помнит даже, как много раз во время
войны Филипп заклинал всех богов даровать ему в помощники Антиоха, и если
теперь его молитва сбудется, он возобновит войну без малейшего колебания. (8)
Только не следует медлить и отступать: победа зависит от того, заняты ли
заранее выгодные позиции, обеспечены ли союзники. Да и Ганнибала следует не
мешкая послать в Африку, чтобы отвлечь туда римские силы 60 . 19. (1) Ганнибала на совет не позвали – из-за бесед с Виллием он стал
казаться царю подозрительным и после них не был взыскан ни одной почестью.
Сначала Ганнибал, промолчав, снес обиду, (2) но затем решил, что лучше узнать
причину внезапного отчуждения и очиститься от подозрений. Выбрав подходящий
момент, он напрямик спросил, на что царь гневается, и, выслушав ответ, сказал:
(3) «Когда, Антиох, я был еще малым ребенком, мой отец Гамилькар как-то во
время жертвоприношения подвел меня к алтарю и заставил поклясться, что никогда
не буду я другом римского народа. (4) Под знаком этой клятвы я воевал тридцать
шесть лет 61
, она же изгнала меня из отечества во время
мира, она привела беглецом в твой царский дворец, и если ты обманешь мою
надежду, я, ведомый все тою же клятвой, разузнавая, где еще есть военные силы,
где есть оружие, по всему свету стану искать и найду врагов римлянам. (5) Так
что если твоим приближенным любо множить перед тобою мои вины, пусть они поищут
для этого другой повод. (6) Я ненавижу римлян и ненавистен им! Свидетелями
правдивости моих слов да будут мой отец Гамилькар и боги. Итак, если ты
размышляешь о войне с Римом, Ганнибал будет среди первых твоих друзей, но если
что-то тебя вынуждает к миру, на это ищи себе другого советчика». (7) Такая
речь не только тронула царя, но и примирила его с Ганнибалом. Совет закончился
тем, что решили вести войну. 20. (1) А в Риме, хоть и толковали об Антиохе как
о враге, но все же готовились к предстоящей войне только мысленно, а не на
деле. Обоим консулам 62
провинцией назначена была Италия, (2) с тем
чтобы они уговорились между собой или бросили жребий, кто из них будет проводить
выборы в этом году [192 г.]. (3) Консул, который будет свободен от этой
