А из разверстых небес посыпался град изобильный,

Тучи, казалось, спустилнся сами на бедное войско,

[200] И точно море из твердого льда на него изливалось.
Скрыта под снегом земля, и скрыты за снегом светила,
Скрыты излучины рек, прилипших к своим побережьям.
Но не повержен был Цезарь: на дрот боевой опираясь,
Шагом уверенным он рассекал эти страшные нивы.

[205] Так же безудержно мчался с отвесной твердыни

Кавказа

Пасынок Амфитриона; Юпитер с разгневанным ликом
Так же когда-то сходил с высоких вершин Олимпийских,
Чтоб осилить напор осужденных на гибель гигантов.

Но, пока гордые крепости Цезарь смиряет во гневе,

[210] Мчится летучая Молвь и испуганно машет крылами.
Вот уж взлетела она на возвышенный верх Палатина
И громогласно вещает для Римлян зловещие знаки:

В море-де вышли струги и всюду по склонам альпийским
Сходят лавиной войска, облитые братскою кровью,

[215] Раны, убийства, оружье, пожары и всяческий ужас
Сразу предносятся взору, и в этой сумятице страшной
Ум, пополам разрываясь, не знает, за что ухватиться:

Этот бежит по земле, а тот доверяется морю.

Волны - вернее отчизны. Но есть среди граждан такие,
[220] Что, покоряясь Судьбе, спасения ищут в оружьи.

Тот, кто сильнее боится, тот дальше бежит. Но всех

раньше

Чернь, среди этих усобиц зажатая, жалкая с виду,

Из опустевшего града уходит, куда ни попало.

Рим упивается бегством. Одною молвою Квириты
[225] Побеждены и бегут, покидая печальные кровли.

Этот дрожащей рукой детей за собою уводит,

Тот на груди своей прячет пенатов, в слезах покидая
Милый порог, и проклятьем врагов поражает заочно.