это должно происходить.

- Нелегко в этом разобраться, мой дорогой.
Здесь невероятного еще больше, чем в том, что
мы разбирали ранее. Сказать, что это
осуществимо, - не поверят, а если бы это и
осуществилось вполне, то с недоверием отнеслись
бы к тому, что это и есть самое лучшее. Вот и не
решаешься затрагивать этот предмет, чтобы
беседа, дорогой мой друг, не свелась к благим
пожеланиям.

- Больше решительности! Ведь твои
слушатели не невежды, они доверчивы и
доброжелательны. Тут я сказал:

- Милый, уж не говоришь ли ты это с целью
меня подбодрить?

- Признаться, да.

- Так ты достигаешь совсем обратного, если
бы я доверял себе и считал, будто знаю то, о чем
говорю, тогда твое утешение было бы прекрасно:
кто знает истину, тот в кругу понимающих и
дорогих ему людей говорит смело и не колеблясь
о самых великих и дорогих ему вещах; но когда у
человека, как у меня, сомнения и поиски, а он
выступает с рассуждениями, шаткое у него
положение и ужасное - не потому, что я боюсь
вызвать смех (это было бы просто ребячеством), а
потому, что, пошатнув истину, я не только сам