— Ну а когда он считает, что с ним поступают
несправедливо, он вскипает, раздражается и
становится союзником того, что ему
представляется справедливым, и ради этого он
готов переносить голод, стужу и все подобные
этим муки, лишь бы победить; он не откажется от
своих благородных стремлений — либо добиться
своего, либо умереть, разве что его смирят
доводы собственного рассудка, который отзовет
его наподобие того, как пастух отзывает свою
собаку.
— Твое сравнение очень удачно. Ведь в нашем
государстве мы поручили его защитникам
служить как сторожевым собакам, а правителям —
как пастухам.
— Ты прекрасно понял, что я хочу сказать, но
обрати внимание еще вот на что…
— А именно?
— На то, что о яростном духе у нас сейчас
составилось представление, противоположное
недавнему. Раньше мы его связывали с
вожделеющим началом, а теперь находим, что это
вовсе не так, потому что при распре, которая
происходит в душе человека, яростное начало
поднимает оружие за начало разумное.
— Безусловно.
— Так отличается ли оно от него, или это
